В день вернисажа мы пообщались с Дмитрием и спросили, каково это — быть коммерчески успешным художником, оправдывать или не оправдывать ожидания вкладывающихся в его творчество коллекционеров, а также о том, кому в принципе нужно искусство.

– Давайте начнем с философского вопроса. Вы — современный художник. А что такое современное искусство вашими глазами?

– Мне нравится термин «актуальное». Актуальное – это то, что происходит с нами сейчас. Актуальное искусство – это то, которое исследует проблемы, важные в данный момент: эстетические, политические, общественные, социальные и так далее. Те же события могли происходить двести или пятьсот лет назад, но сейчас-то они происходят на совершенно ином технологическом уровне, и мы воспринимаем их совершенно не так, как в другое время. Пятьсот лет назад у художников не было подспорья в виде фотографии. Бедный Леонардо мучился с перспективой, например (смеется), представляете? Художники пятьсот лет назад, как и сейчас, пытались донести и отразить в картинах основные понятия – любовь, доброту, продолжение человеческого рода, саму жизнь. Но сегодня искусство — это еще и те средства, которые дают возможности для выражения идеи, мысли художника. Любой художник — это лакмусовая бумажка современности, он выражает свое отношение к тому, что видит, доступными в данный момент времени средствами.

– А как отличить то, что является искусством от не-искусства — декорации или бездушного отражения фактов?

– Я совершенно точно могу ответить на этот вопрос. Вот представьте: есть токарь. Он учился много лет, на высокотехнологичном оборудовании выточил потрясающую по красоте и функциональности деталь, а потом пришел какой-то человек, художник, например, который ничерта не понимает в токарном деле и говорит: да это же … [фекалии], а не деталь. Ведь он не прав. Или взять музыку. Не может человек, у которого нет слуха, прийти в консерваторию, послушать классическую музыку и прочувствовать ее. Человек без настройки, без проникновения в искусство не способен воспринимать его. Искусство - это то, что нужно разглядеть, и не каждому это дано.

– Подождите, а как же быть, когда душа все-таки улавливает это прекрасное?

– Так ведь это уже настройка! Базовая настройка, которая тебе дана физиологически, позволяет воспринимать музыку или живопись на «ах». Когда увидел, что-то почувствовал и сказал: «ах!». Ты ничерта не знаешь, не понимаешь, но видишь и чувствуешь, что что-то есть. Значит, это уже искусство. И если ты знаешь, как все устроено, и имеешь физиологическую настройку, ты будешь с ума сходить от нюансов. В изобразительном искусстве их больше, чем в любом другом, ведь музыка — это физиология, ты чувствуешь ее нутром, если есть слух или чувство ритма. А в изобразительном искусстве должна быть невероятно тончайшая настройка. Люди, которые втыкаются в изобразительное искусство, это редкость. Изобразительное искусство — это не попса. Это та роскошь, которая относится к чему-то невозможно редкому.

– Не обидно в таком случае художнику быть непонятым большинством?

– Не обязательно всем понимать современное искусство. И когда кто-то говорит «я не понимаю современного искусства», я хочу сказать: да пошел ты ... [далеко]! 99% людей живет вообще без искусства. Вообще! И даже из этого одного процента не у всех есть время на искусство. Людям нужно жить, воспитывать детей и зарабатывать деньги. Им некогда ходить по музеям. Вот хлеб нужен, а искусство — нет.

– Но люди ходят в музеи!

– Да это же ... [ерунда]! Я видел очереди в музеи — в Москве, Питере. Ужас.

– А разве плохо?

– Конечно! Им это нафиг не нужно! Тупой ажиотаж. Человек пришел и думает: вдруг у меня чакра откроется нижняя, брызги Айвазовского до меня долетят. Стоят, мерзнут в очереди на Репина. Да нафиг не нужен тебе этот Репин, сиди дома! Это крутой пиар. Третьяковцы молодцы.

– Весьма неожиданное мнение. Но любопытное. А как думаете, в эпоху интернета художникам легче или сложнее живется?

– Половина художников говорят: меня никто не знает и не понимает. Даю инструкцию. Берешь дочь, она заводит тебе «Инстаграм» (аккаунт-магазин shorin_print ведет дочь Дмитрия, - прим.ред.), и ты рассказываешь в нем о себе и своих работах. Конечно, так проще живется художникам. У меня есть два «Инстаграма», рабочий и личный, «Фейсбук», где художники друг перед другом выпендриваются. Так о них узнают гораздо больше (смеется).

– Кому и зачем нужно быть подкованным в теме современного искусства?

– Когда человек ест торт, он же не пытается сначала разобраться в его рецептуре. Он пробует кусочек и говорит: ах, как вкусно. Вот с искусством должно быть примерно то же самое. Человек должен увидеть и сказать: ах, как прекрасно! Или: фу, какая гадость! И только уже потом думать о составляющих. Дилетанту, я считаю, вполне можно остановиться на ощущении «ах!» или «фу!», этого достаточно. Если ты не коллекционер, а если коллекционер — придется учиться. В том числе и изучать коммерческую составляющую. 

– Зачем люди вкладываются в искусство?

– Когда люди покупают картину, они берут ее в прокат, ведь после смерти коллекцию с собой не заберешь. Далее, если коллекция достойная, она попадает в музей. Коллекционер — это тот, кто может кайфовать от нее при жизни. Или тот, кто может вложиться в работы, например в мои, и продать их спустя время — уже дороже. Не в выигрыше остается художник.

– Почему?

– Он продал картину, получил за нее деньги. А дальше что? Дальше он пошел, раздал долги и все. А коллекционер повесил картину на стену, любуется ей и ждет, пока художник напьется, умрет, и его работы подскочат в цене (смеется). Это работает всегда. А хороший, коммерчески успешный художник, всегда должен волноваться не только о собственном имени, но и о коллекционере.

– Что это значит?

– Нужно уважать человека, который покупает у тебя работу. Если я продал одну картину за 25 тысяч долларов (самый распространенный ценник на работы Шорина, – прим.ред.), а завтра у меня попросят другую за 20, я не продам, хотя деньги все равно хорошие. У каждого художника есть определенный ценник, и он растет. Это происходит не с бухты-барахты, а за счет того, что художник работает, двигает креатив, участвует в выставках и выставляется на аукционах, интегрируется с другими художниками; о нем говорят и пишут. Художник уже не может продавать свои работы дешевле, чем предыдущие, даже если ему очень нужны деньги. Ведь если он это сделает, его больше никто никогда не купит, он не будет нужен коллекционерам. Какой смысл вкладываться в художника, который становится дешевле?

– А если картины перепродаются?

– Если работа попадает на вторичный рынок, это хорошо. Это говорит о том, что художник востребован. Например, на заре карьеры моя работа стоила 5 тысяч долларов. Кто-то ее купил, а сейчас, после значимых персональных выставок, может выкинуть ее на рынок за ту стоимость, которую я стою.

Стоимость картины Scarlet (слева) - 25 тысяч долларов

– Это распространенный процесс?

– На западе подобный менеджмент в порядке вещей, у нас в России такие процессы идут медленнее. В этом есть небольшая проблема: у нас мало людей, которые бы занимались этим профессионально. Галерейная эстетика рушится. Если художник сам о себе не позаботится, о нем не позаботится никто. Хорошо, что у нас есть покупатель. Но важно понимать, что живопись — не нефть или газ, это не тот бизнес. Это еще и духовное вложение. И если нет большой финансовой отдачи для коллекционера, всегда есть момент прикосновения к чему-то важному, возвышенному, прекрасному. Находиться на территории искусства — значит думать и чувствовать в других структурах, быть обогащенным. Это классно. И, к счастью, таких людей становится больше. Люди чаще вкладываются в картины вместо машин и яхт, например.

– И все же давайте проясним. Вы говорите, что если человек покупает искусство, это хорошо. А если он стоит в очередь в Третьяковку, это плохо. Почему?

– Есть такая русская черта: богу молиться, а потом лбом биться об пол. Синдром толпы — это не тяга к искусству. Всем надо, и мне тоже. Людям не важно, за чем вставать в очередь.

– А если в этой толпе вдруг окажется тот самый тончайше настроенный человек?

– В очереди на Шишкина? (смеется). Разве что в попытке украсть. Нет. Ничего не может появиться из этого желания обладать тем же, чем обладают другие. Зайдя с толпой, когда не видно толком ничего, ты ничего не почувствуешь. Смотреть картины нужно вот так. Когда с тобой рядом почти нет никого, ничто тебя не отвлекает. Только так можно что-то понять и почувствовать. Люди жили всю жизнь без искусства. А потом — бац! – и ломанулись в музей. Это полная чушь! 

Выставка «Истории леса», приглашающая гостей галереи на прогулку по таинственному, почти волшебному, но такому реальному лесу, в котором художник предстает в чуть непривычном амплуа – как мастер пейзажного жанра, открыта в Ural Vision Gallety до 19 мая. Подробнее о выставке - в материале Global City.

За организацию интервью редакция благодарит Ural Vision Gallety. Фото в материале: Евгений Поторочин. 

© Интернет-журнал «Global City» Светлана Чащухина