Писатель Алексей Сальников хорошо известен читателям по всей России. Его триумфальный роман «Петровы в гриппе и вокруг него» не только снискал похвальные отзывы критиков, но также пришелся по вкусу многим ценителям современной литературы. В 2021 году на большие экраны вышла одноименная экранизация Кирилла Серебренникова, которая попала в программу Каннского кинофестиваля и была встречена десятиминутными овациями. Весной 2022 года писатель вновь обрадовал поклонников – в мае Алексей Сальников выпустил роман «Оккульттрегер». Аутентичное городское фэнтези, по признанию автора, является самым жутким, но в то же время самым смешным произведением во всей его библиографии.

Вы сейчас регулярно встречаетесь с читателями, рассказываете о своей новой книге. Насколько это вообще утомительно для автора - повторять одно и то же множество раз?

Меня это ничуть не утомляет. Меня больше утомляет мой организм как таковой, а общение с читателями я больше воспринимаю как отдых от работы. Пребывание дома я тоже воспринимаю как отдых от другой деятельности, публичной.

Не хочется просто взять и сказать: «Я все это написал. Возьмите и прочитайте»?

Я бы и рад, но если история какая-нибудь в голову приходит, то, конечно, хочется ей поделиться. Может, когда-нибудь это и наступит, но пока нет, слава Богу. Я не совсем волен над тем, чем занимаюсь, как и многие люди. Нас судьба влечет в какую-нибудь сторону, поэтому мы не особенно-то и выбираем.

После написания книги, наверное, писатель себя чувствует опустошенно. Какое-то время писать не очень-то и можется. Есть ли у вас такой «отходняк» после того, как книга закончена, и сколько по времени он может длиться?

Я просто валяюсь пару дней и все. В монитор посмотрю, в потолок или телевизор. Постепенно уходит это состояние. Но опустошение есть, да. Потому что ты несколько лет подряд – год-два – постоянно думал об одном и том же, о решении некой задачи. 

Все эти герои так или иначе постоянно присутствовали в голове и не давали отдыха. Даже отдыхая от сидения за клавиатурой, ты все равно думаешь о тексте. Поэтому, когда это отступает, наступает опустошение.

Не бывает ли у вас ощущения, что ваши герои в определенный момент становятся даже реальнее, чем окружающие люди?

Да, конечно. Во-первых, ты их знаешь досконально. Вплоть до мыслей в их головах. Такого в реальности нет. Мы даже близких так не знаем – знаем только то, что они говорят, и из этого выстраиваем некие предположения о том, что они думают. Но они не всегда говорят то, что думают, и не всегда думают то, что говорят. А придуманные персонажи да. Это те несколько человек, о которых ты точно знаешь все. Конечно, они оживают. Ты просыпаешься с ними, садишься, пишешь.

Как вы выстраиваете свой рабочий день?

Не думаю, что работа писателя отличается от какой-нибудь другой. Физически это абсолютно неотличимая работа от занятия документами, отчетами и всем остальным. Также садишься, отчитываешься. Не отличается от того, как ты писал сочинения в школе, например.

В повседневной жизни иногда можно услышать такие случайные диалоги, увидеть такие ситуации, что и самый талантливый писатель такого не сочинит. У вас бывает так, что вы записываете себе в заметки чьи-то фразы или целый разговор, а потом вставляете в книгу?

Да, конечно. Иногда очень интересные бывают замечания. Писателю все в радость. 

Даже если очередь в магазине большая, и назревает скандал, из этого можно что-то вынести. Все остальные нервничают, а ты получаешь удовольствие, ждешь, что будут говорить. 

Примерно представляешь, что ничего сверх-обычного не произойдет, люди могут обменяться оскорблениями и разойтись, но, возможно, в этих оскорблениях какое-то слово интересное попадется.

Есть мнение, что на Урале признания добиться куда сложнее, чем в каком-либо другом регионе. Как вам кажется, насколько это справедливо?

В моем случае это справедливо, потому что меня сначала полюбили в других городах, а у нас и своих авторов хватает, которые прекрасно пишут. Тот же Роман Сенчин.

В ваших произведениях действие происходит на Урале. Согласны ли вы с тем, что у нас здесь есть некая своя идентичность, своя атмосфера, отличающаяся от других регионов России? Мне кажется, уральцев всегда можно узнать по первому взгляду.

Нет, так нельзя. По первому взгляду невозможно, и даже по речи. Некое «оканье» у нас присутствует, конечно, но оно и в других регионах есть. Нет, я не сомневаюсь, что такая идентичность есть, только я именно уральскую не могу выделить. У нас все-таки очень много «Уралов»: есть Пермский Урал, есть Тюменский, есть Тобольск. Непонятно, Урал это или уже Сибирь. Сибиряки, например, не считают Тюмень Сибирью, считают ее Уралом. Может, кто-нибудь потом выделит яркие черты этого явления. 

Мы скорее живем все в одной стране, в одном общем культурном пространстве. Сколько ездил по городам, не сказал бы, что сильно выделяются люди из одного региона. Я бы не отличил. Я бы и англичанина от русского бы не отличил, пока он не заговорит.

Действие вашего нового романа «Оккульттрегер» происходит на Урале в 2019 году. Почему решились взять настоящее время, а не обратиться, например, к будущему?

Я подумал: «Как быстро возникает ностальгия!». Всего пару лет прошло, а уже ностальгическое чувство возникает. Как быстро все забыли об «Игре престолов» … В тот же год «Теория большого взрыва» закончилась, много чего хорошего было. А казалось, что все плохо.

В одном интервью вы рассказывали, что вас на написание романа вдохновила песня «Металлики» Nothing else matters.

Да, очень хорошая песенка.

А что у вас еще можно встретить в плейлисте?

Я слушаю все подряд. Я просто включаю «Яндекс. Музыку» и лайкаю то, что попадется. Тут внезапно мне «Баллада о гордом рыцаре» понравилась. Потом наткнулся на группу «Бахыт-Компот». Я знаю, что они с советских времен существуют, но мне их песни не очень заходили, а тут вот песня «Бухгалтер Иванов» мне очень у них понравилась. Звучание группы «Пикник» мне нравится. Много всякого хлама еще в плейлисте, много хороших находок. Я не рокер, не любитель рэпа, строго говоря.

Следите ли сейчас за кем-то из современных писателей?

Да, за Романом Сенчиным. Я вроде прочитал все, что есть у него. Накупил книг других авторов и все до них не могу добраться. Например, купил недавно сборник сказок «Тысяча и одна ночь» чтобы перечитать. Мне нравится, как они сконструированы. Купил Тэффи и, как ни странно, Марка Твена. Купили недавно еще все семь томов «Гарри Поттера» на всякий случай.

Обижаетесь ли вы, когда вас называют уральским писателем? Например, про писателей из Москвы или Петербурга так не говорят, но если человек с Урала, то на этом обязательно делается акцент.

Нет, я себя таковым и считаю. Я уральский писатель, которого временно заметила вся страна. А так да, уральский, конечно.

А почему временно?

Потому что все всегда происходит временно, все не навсегда.

С большим вниманием столкнулись, наверное, после экранизации романа «Петровы в гриппе»?

Нет, как ни странно, читали больше даже, чем смотрели.

Как вам, кстати, фильм?

Очень понравился. Было здорово, что фильм – не совсем прямой пересказ, но с сохранением структуры текста. С огромной изобретательностью и щемящими моментами, которые действительно цепляют. И они рассказаны киноязыком. Это очень здорово. Там масса импровизации, она мне даже больше нравится, чем мой собственный текст.

Как вам финальный твист, когда из гроба встает рэпер Хаски? Вы знали об этом?

Нет, но, понимаете, я Хаски не особо знаю в лицо. 

Для молодежи появление Хаски – это то же самое, как если бы у нас Малежик из гроба вылез. Или Юрий Лоза. Вот это было бы удивление!

Экранизация романа попала в программу Каннского фестиваля. Что чувствует автор, зная, что фильм по его книге показывают на крупнейшем кинофестивале в мире?

А он не успевает ничего почувствовать. Я в больнице тогда лежал и был занят другими вещами. Я был на ногах, мне было весело, но в то же время грустно, потому что нельзя было выйти на улицу. Тогда как раз карантин свирепствовал со всей силы. 

Я тогда удивился, что я попал в больницу, и в то же время фильм попал в каннскую программу. Даже сын позвонил, сказал: «Вот тебе кармическая позитивная ответочка».

Я читала, что вы уже ведете переговоры по поводу экранизации нового романа.

Да, есть такая движуха. Пока точно ничего сказать нельзя. Это все равно занимает несколько лет.

А вы бы кого хотели видеть в режиссерском кресле?

Не представляю. Это непредсказуемо. Может, к тому времени и Серебренников вернется, пока мы соберемся. Сначала надо сценарий написать, все это согласовать. Несколько человек работают, друг с другом цапаются. Потом у кого-то отпуск, кто-то заболел. Коллективная работа всегда длиннее, чем если бы человек один писал. В принципе, Серебренникову подходит по настроению эта книга.

Сейчас такое время, которое действительно можно назвать новой реальностью, которая коснулась всех без исключения. Насколько на вашем мироощущении и вдохновении это сказывается?

Я подумал, что сейчас не время писать сатиру. Надо описать прямым текстом то, что ты переживаешь. Я собираюсь этот текст сделать.

Роман?

Да, роман, наверное.

Как вам кажется, насколько нынешние события скажутся на развитии современной литературы и по какому вектору она пойдет?

Любые изменения в реальности откликаются в творчестве. Посмотрим, что будет. По идее, в этом есть что-то позитивное. 

Давно мы в России не переживали чего-то, достойного большого русского романа. Может быть, это наконец-то послужит толчком для появления масштабного писателя уровня Толстого или Шолохова. 

«Тихий дон» – последний большой русский роман, хотя столько всего произошло. Будем ждать и смотреть, насколько большими будут события и насколько большим будет роман. Он не сразу выйдет, понадобится какое-то время на осмысление.

А мы его застанем?

Я не знаю. «Тихий дон» вышел не так уж после событий, буквально лет двадцать прошло. Вы застанете, а я – не знаю. Надеюсь застать его, находясь в здравом уме.

Редакция Global City выражает благодарность Библиотеке им. В. Г. Белинского за помощь в организации интервью и предоставлении площадки. 

Фото: Анна Порошина, Евгений Поторочин

© Интернет-журнал «Global City» Полина Попова