Сергей Прокопьев накануне Дня космонавтики приехал в «Планетарий Екатеринбург». На встречу с космонавтом пришли дети, чтобы задать ему волнующие их вопросы. Дети смотрят на мир не так, как взрослые, они не зажаты в рамках, не искалечены чужими ожиданиями и ничего не знают о стереотипах, поэтому задают искренние вопросы, вопросы о том, что им действительно интересно: какая любимая еда у космонавта; не страшно ли выходить в открытый космос; как мечта превратилась в реальность. Наше интервью с Сергеем Прокопьевым состоялось сразу после блица с юными гостями планетария. Дети спросили о важном, раскрыв профессию космонавта, а корреспондент Global City задал вопросы о глубоком и чувственном.

«Мой первый космический полет произошел, когда мне было 43 года. На самом деле, это средний возраст первого полета для космонавта. Кто-то может сделать это чуть раньше, кто-то чуть позже.»

Будущий космонавт родился в Екатеринбурге в 1964 году. Он учился в школе № 64, занимался спортом и вел активный образ жизни. В конце 90-х Сергей Прокопьев окончил военное авиационное училище и получил квалификацию «инженер-пилот». Только в 2010 году екатеринбуржца зачислили в ряды космонавтов, а спустя почти восемь лет, в 2018 году, он совершил свой первый полет в космос. Детство Сергея Прокопьева пришлось на 70-80-е годы. К тому времени Юрий Гагарин уже был героем и примером для подражания, поэтому многие советские мальчишки мечтали стать космонавтами. Маленький Сережа тоже мечтал.

«Я хотел стать космонавтом, но тогда мне казалось это недостижимой мечтой. Я понимал, что это должны быть сверхлюди, выбранные из миллионов, и, честно говоря, представить не мог, что буду одним из них. Но эта мысль все равно сидела в моей голове, поэтому я выбрал профессию пилота, но в боевой авиации. Этот путь привел меня в отряд космонавтов. То есть работа в этой структуре, мой опыт, профессионализм позволили мне принять участие в отборе в отряд космонавтов. Появился шанс, и этот шанс я не упустил.»

Сергей Прокопьев совершил два полета в космос, пробыв на орбите 567 суток. За это время он совершил восемь выходов в открытый космос или 55 часов.

За спиной у вас 370 дней на орбите, то есть больше года жизни. Что было самым сложным в этом полете?

Ну, наверное, самым сложным был как раз тот момент, когда в определенное время нам сказали, что мы должны провести на станции чуть больше времени, чем было положено. Потом это время начало оттягиваться еще дальше, график начал сдвигаться. Где-то за четыре месяца до года нам сказали, что мы остаемся на полный год – хватит питать иллюзии, нужно работать дальше. Поэтому стадия принятия была самой сложной. 

Восемь выходов в открытый космос – это огромный опыт. Какие сложности есть в работе за пределами станции?

Выходной скафандр в снаряженном состоянии со всеми сменными агрегатами весит в районе 110−120 килограммов. В невесомости это так не ощущается, конечно, но у него сохраняется инерция. Для космонавта носить его не так сложно, а вот работать в нем и перемещаться – это да! Тут уже надо иметь определенную физическую подготовку. Представьте, это как надутый воздушный шарик, ему нужно постоянно противодействовать. И вот ты восемь часов с ним борешься. Конечно, есть определенные техники, как облегчить эту работу. Тем не менее, каждый раз, когда подходит к концу восьмой час, уже где-то руками встряхнул – отдохнул. И тебе главный оператор говорит: «Так, ребята, надо там закончить работу. Возьмите проволоку, замотайте ее, чтобы удалить мусор». И ты из последних сил наматываешь ее, а потом еще снимаешь скафандр. Для меня выход из скафандра – один из достаточно сложных элементов работы при работе в открытом космосе. Потом еще два дня болят кончики пальцев, не получается нажимать на кнопки. Они настолько сильно устают, и кисти тоже.

Многие космонавты говорят о «космической рутине», с которой сталкиваются на орбите. Обычный человек воскликнул бы: «Как в космосе может быть скучно!». А наступал ли у вас такой момент, когда все казалось обыденным, скучным, и как вы с этим справлялись?

Есть определенные работы, которые действительно космонавты не любят, и они действительно похожи на рутину, но когда какой-то психологический момент наступал, может момент выгорания, я, например, справлялся с этим так: я подлетал к иллюминатору, смотрел на Землю, и начинал ощущать себя действительно тем человеком, которому довелось побывать в уникальнейшем месте. Очень мало людей, которые могут себе позволить увидеть Землю с этой высоты. Поэтому в этот момент любая такая плохая мысль, она уходит на второй план, становится намного легче, и ты приступаешь дальше к выполнению даже самых рутинных заданий. Я думаю, что это меня спасало.

В космосе есть свое расписание: время труда и время отдыха чередуются так же, как на Земле. Как вы проводили свободное время в космосе?

Время отдыха, оно не такое большое, но всегда есть чем заняться. Есть возможность ответить на письма, которые приходят; есть возможность позвонить домой. Можно послушать музыку или почитать книги, посмотреть фильмы по вечерам. Например, мы по субботним вечерам собирались экипажем и смотрели художественные фильмы на английском языке, а на следующей неделе – на русском языке. То есть у нас был такой культурный обмен между экипажами.

Вы провели в открытом космосе более 55 часов за восемь выходов. Можете описать ощущения, которые вы испытывали, находясь в бескрайнем космическом пространстве, когда между вами и бесконечностью лишь только стекло шлема?

Первый выход в открытый космос – он самый, наверное, эмоциональный, и действительно ощущаешь себя по-другому. Ты видишь Землю не как из иллюминатора, где толстое стекло, и в этот момент ты понимаешь, что очень близко к тебе сейчас находится вакуум, и что ты своими глазами видишь всю планету, охватываешь ее одним взглядом. Это, конечно, удивительное ощущение, которое я хотел почувствовать. И я понял, что этот момент наступил, мечта осуществилась, поэтому я испытал счастье.

Второй, третий раз воспринимается по-другому? То есть становится ли это тоже рутиной или каждый раз вы испытываете сильные эмоции и ощущение счастья?

Земля, она все время разная. Даже один и тот же объект при разном освещении и угле Солнца будет выглядеть иначе. Поэтому разные виды Земли никогда не надоедают. Всегда есть, на что посмотреть, за что зацепиться взглядом. Вот это то, на что можно смотреть вечно.

У вас была ситуация, когда вы были вынуждены остаться в космосе на 370 дней вместо запланированных шести месяцев из-за нештатной ситуации. Было ли что-то подобное в открытом космосе, может быть ситуация, которая требовала экстренных мер, когда что-то шло не по плану?

Нет, при внекорабельной деятельности именно таких ситуаций, чтобы они требовали экстренных мер и мгновенного реагирования, слава Богу, у нас не возникло. Были определенные трудности с различными насосами охлаждения, то есть варианты, что мы будем идти без резерва на выполнение этой задачи, но к этому относишься спокойно. Мы знали, как действовать, если пропадет, например, охлаждение в скафандре. В этом плане мы подготовлены. С другой стороны, у нас есть старшие товарищи, которые предварительно очень много нам рассказали. И даже в нештатной конфигурации мы все равно выходили в космос, потому что надо было выполнить работу. Это было не страшно и мы были готовы к любому развитию событий.

Может быть, в космосе вам снились страшные сны, связанные с различными нештатными ситуациями? Отличались ли они от ваших снов на Земле?

В основном, космонавты видят земные сны, и, честно говоря, я не помню, чтобы мне снился космос. Снились сны о том, что я должен полететь, но почему-то оказался на Земле. Как будто мне надо вернуться на станцию, я должен там быть, а я почему-то я нахожусь на Земле. Вот такие вещи снятся, и это не то чтобы фильм ужасов, но это такой один из вариантов страшного сна.

Изменилось ли ваше восприятие земных проблем после выхода в открытый космос?

Да, есть это ощущение, но это не только связано с космонавтикой, например, полеты на самолете. Они тоже очень сильно меняют подсознание. Земные проблемы становятся какими-то мелкими и несерьезными. В космосе, когда видишь всю планету, ты уже по-другому относишься, даже философски, к тому, что происходит на Земле. Ты смотришь на всю Землю как на единое целое, а не на разрозненные народы и страны. В этом плане наше мироощущение немножко изменяется.

Когда вы возвращаетесь на Землю, то как быстро это ощущение проходит и земные проблемы вновь выходят на первый план?

Конечно, возвращаясь на Землю, ты окунаешься опять в определенный быт, который так или иначе затягивает. Надо решать земные задачи, от которых никуда не деться, но все же сохраняется это двойное видение проблем. То есть ты можешь уже видеть это, как будто ты делаешь что-то из космоса, с одной стороны, и как будто ты землянин, с другой стороны. В этом плане есть какой-то определенный плюс от того, что мировоззрение у тебя немножко поменялось.

Что было самым сложным в возвращении на Землю?

Это один из самых неприятных моментов для космонавта, когда он возвращается из космоса. Дело в том, что как бы мы ни были хорошо физически подготовлены, и как бы мы ни занимались физкультурой на борту станции, все равно у нас есть определенные системы организма, которые страдают от невесомости и их трудно натренировать, подготовить к таким перегрузкам. Страдает, в первую очередь, сердечно-сосудистая система, вымывается кальций из костей, они могут быть хрупкими и, конечно, вестибулярный аппарат. Когда космонавт приземляется, его, можно сказать, на руках вынимают из спускаемого аппарата, не дают ему вставать на ноги. Но часа через полтора мы уже самостоятельно можем ходить и передвигаться. Конечно, вестибулярный аппарат иногда может подводить, в этот момент может пошатывать. Еще стоять неприятно, потому что сердце не привыкло к тому, что ему надо напрягаться. Оно привыкло работать в невесомости. Поэтому первые пять-шесть дней есть не очень приятные ощущения. Мы это называем «острый период реабилитации». Дальше с каждым днем становится лучше. Где-то через два месяца после приземления я уже чувствовал себя так, как будто и не летал.

Что было самым приятным в возвращении на Землю? Какие простые земные вещи вдруг приобрели особую ценность?

В космосе мы не можем принимать душ, там нет такого, поэтому космонавт хочет почувствовать проточную воду. Раньше на космической станции была баня, но это не то же самое, что баня на Земле, то есть такая условная баня была. Поэтому там не хватает водных процедур в земном понимании. Мы придумывали разные выходы из ситуации, изобретали различные виды космических ванн и так далее. И в полете уже думаешь: «Так, на следующей станции надо будет попросить, чтобы они сделали это и это». И много, конечно, других простых земных радостей, которых там не хватает. По ним тоже скучаешь в космосе.

Если бы у вас была возможность отправить одно сообщение всему человечеству с орбиты, что бы вы сказали?

Ребята, давайте жить дружно.

И последний вопрос: что для вас лично означает космос? Не с профессиональной точки зрения, а с философской, человеческой?

Космос – это источник, с одной стороны, вдохновения, с другой – неисчерпаемый источник того, что в будущем ждет человечество. То есть пределов исследования космосу быть не может. Он бесконечен!

Фото: Вадим Шамсияров

© Интернет-журнал «Global City» Светлана Цыганова