Ural Music Night – это не только летний музыкальный фестиваль, сегодня это огромный живой механизм, включающий в себя несколько глобальных проектов, связанных между собой, который раскачивает и прокачивает музыкальную индустрию Урала. На данный момент с уверенностью можно сказать, что подобных проектов в России больше нет. Ural Music Camp, New Open Showcase Festival, Ural Music Parties, Комитет музыкальной индустрии – это только малая часть проектов команды UMN. Наталия Шмелькова имеет прямое отношение к этому механизму и как никто другой знает, как удержаться на плаву, когда все вокруг тонут.

Непереносимые концерты

– Как вы решились проводить концерты, когда, наоборот, все вокруг их отменяют? При этом не один концерт, а целую серию Ural Music Parties?

– Действительно, ситуация достаточно тревожная со всем этим коронавирусом, говорим про него уже целых девять месяцев. И музыканты, и музыкальная индустрия – это самые пострадавшие сферы. Нас первыми закрыли и нас последними откроют, как мы сейчас понимаем. Мы внимательно изучали все предписания Роспотребнадзора и поняли, что концерты можно провести. Ural Music Parties – это серия из 11 концертов, где ребята могут выступить сольно на очень крутой площадке. Площадка клуба позволяет соблюдать все нормы и рассадить гостей на стулья, чтобы их пребывание на концерте было безопасно.

Название мы придумали специальное – непереносимые концерты. Мы верим, что эти концерты нельзя перенести, потому что они очень желанны, потому что музыка должна звучать, музыканты должны выступать перед аудиторией, а не только перед камерами во время онлайн-концертов, от которых, я думаю, многие уже очень устали. Они потеряли какую-то актуальность и самоценность, к сожалению. Мы решили поддержать музыкальное сообщество и организовать эту серию.

– А как сами музыканты, охотно соглашались на эти концерты? Ведь наверняка они понимают, что тоже несут ответственность за здоровье своей аудитории?

– На самом деле каждый музыкант на всех концертах, которых сейчас прошло шесть или семь уже, с очень большой теплотой отзывается о них. Либо в начале, либо в конце своего выступления говорят: «Спасибо большое, что вы пришли, несмотря на то, что сейчас такая опасная обстановка». Для музыкантов, у которых не было концертов девять месяцев, большое счастье выйти на сцену и сыграть перед живой публикой.

– Как зрители относятся к ограничениям на концерте, когда нельзя вставать, танцевать и все вынуждены сидеть за столиками, порой с незнакомыми людьми?

– За все время проведения концертов негативных откликов у нас ни разу не было. Мы проверяем с самого начала температуру, предлагаем воспользоваться санитайзерами, выдаем прикольные маски от наших партнеров.

Есть такая присказка, если концерт прошел хорошо, то музыканты молодцы, а если концерт прошел плохо, то организаторы плохие. Вот это такая суровая правда жизни, с которой сталкиваются организаторы. Нет, у нас никаких конфликтов с гостями не было, и это очень круто. Наоборот, люди очень счастливы, что наконец-то можно послушать музыку и провести вечер интересно.

– Нужно ли сейчас проводить концерты, выполняя все эти требования и предписания Роспотребнадзора, может лучше было бы переждать? Насколько это нужно артистам и городу?

– Люди скучают по концертам. Музыка, конечно, дает невероятные силы. Если сейчас включить музыку какую-то грустную, то мы немножко загрустим, а если веселую, то мы приободримся. Музыка позволяет немножечко укреплять и увеличивать социальный оптимизм. Ты чувствуешь, что не все плохо, не все потеряно и мы продолжаем существовать в социуме, люди продолжают играть музыку.

Для музыкантов это, конечно, совсем счастье, то они сидели и не могли играть, а тут полноценные живые концерты. Очень интересно смотреть за музыкантами, по ним видно, что они сильно соскучились по сцене, от них такие сильные эмоции, когда они играют перед людьми. До коронавируса они тоже были хороши, но это сейчас такая большая сила, мне кажется.

У музыкальной индустрии две проблемы: очень много плохой музыки и плохой музыкальный менеджмент

– Хорошо, с концертами во время пандемии разобрались. А что в целом происходит с музыкальной индустрией Екатеринбурга сейчас? У вас есть еще один проект – Комитет музыкальной индустрии? Почему он появился сейчас и в чем его смысл?

– Комитет музыкальной индустрии – это тот проект, который лежал в папке «когда у нас будет время, тогда мы всем этим и займемся». Мы очень давно мечтали о том, чтобы кто-нибудь провел исследование музыкальной индустрии Екатеринбурга, потому что ничего не понятно. А сколько вообще музыкантов? Сколько компаний, которые работают в музыкальной сфере? И как раз с наступлением марта и всех этих событий (прим ред. – пандемия и ограничения) мы поняли, что пора открывать эту папку и доставать наши старые идеи. Мы совместно с агентством по привлечению инвестиций провели первое исследование музыкальной индустрии Екатеринбурга, где первым вопросом было «А есть ли вообще эта музыкальная индустрия или это такие галлюцинации определенного круга людей, которые как-то пытаются работать в этой индустрии».

Мы выяснили, что действительно есть: в Екатеринбурге более 360 музыкальных компаний, про Екатеринбург очень много пишут в федеральных и международных медиа, 96% горожан как минимум один раз в год ходят на концерт, люди тратят более 5 тыс. рублей на концерты в год. В общем, это такое обширное исследование и, конечно же, мы видели в том числе и сложности: проблемы, про которые нам рассказывали аудитория концертов и сам музыкальный бизнес.

– И какие проблемы есть у аудитории и музыкальной индустрии?

– На мой взгляд, у музыкальной индустрии две проблемы. Первая – это плохая музыка. Не то, чтобы вся музыка, просто очень много плохой музыки. Вторая и более важная – это проблема музыкального менеджмента и восприятия музыкального коллектива как некого стартапа. На протяжении семи лет к нам приходит огромное количество музыкантов, у нас есть специальный стул, куда они садятся и говорят: «Все плохо, мы не можем сделать концерт, мы не знаем, как все таргетировать, как собрать». Поэтому у нас появился проект Ural Music Camp. Ребята учатся на музыкальных менеджеров. И это начиная от маркетинга, построения стратегии, формирования туров, букинга.

Вот если все научатся работать с пиаром, с рекламой, начнут воспринимать свой музыкальный проект как бизнес, то музыкальная индустрия встанет с колен и будет зарабатывать очень большие деньги. Это огромный рынок в России, который сейчас пустует. Есть огромное количество ниш, которое нужно занимать.

Вся музыка в Москве и Екатеринбурге

– А есть аналоги UralMusicNight, как огромного механизма с большим количеством проектов, в других городах России? То есть большой музыкальный фестиваль, музыкальный лагерь, концерты, исследования музыкальной индустрии, или вы первооткрыватели?

– В России, я боюсь, что мы первые. У нас не было какой-то там стратегии, что плохо, наверное. Вот сначала мы должны сделать фестиваль, потом у нас будет своя волонтерская организация на 500 человек, а потом мы будем делать Camp. Нет, эти идеи появлялись как-то параллельно, понимали, что не можем этим не заниматься, что это правильно.

Если говорить про опыт не российский, а в большей степени европейский, то, конечно, есть примеры, есть ночные мэрии, например, в Амстердаме, в Берлине, которые занимаются ночной экономикой, потому что по ночам люди ходят на концерты и в клубы, они покупают еду, они ездят на такси. Это большая сфера экономики, и там тоже крутятся большие деньги. С другой стороны, это клубные комиссии, что похоже на Комитет музыкальной индустрии. В том же самом Берлине или Вене, которые во время пандемии очень сильно помогали музыкантам, они делали различные акции. В Германии и Голландии запускали систему донатов.

Про аналогии – есть showcase, и в Москве с этим немного получше, там есть крупные фестивали, куда привозят хэдлайнеров. Они собирают, потому что это хэдлайнерские фестивали. То есть объявили десять хэдлайнеров, и все покупают билеты на них. Вот буквально недавно мы вернулись из Архангельска, помогали ребятам организовывать их showcase-фестиваль Arkhangelsk Music Search. Я знаю, что будет showcase-фестиваль в Казани. То есть все это произрастает. Говорят, что вся музыка в Москве и Питере, но я бы сказала, что вся музыка в Москве и Екатеринбурге.

– Можете как-то охарактеризовать публику Екатеринбурга, музыкальный дух Екатеринбурга? У нас в городе большое наследие свердловского рока. Наверное, это отложило отпечаток на уральских слушателей?

– Это не мое наблюдение, а наблюдение моего коллеги из Новосибирска. Он подошел ко мне на одном из наших фестивалей и сказал: «Ты знаешь, чем отличается концерт в Екатеринбурге от концерта в любом другом городе мира?». Я ответила, что не знаю, на что он мне сказал: «Ну вот смотри, перед сценой стоят люди, и они не просто тусуются, а они смотрят внимательно – как барабанщик играет, как он держит палочки». То есть на концерте люди очень вовлечены в музыку, в технологии. У нас очень профессионально воспитанная публика. Ну и тот факт, что как минимум каждый седьмой житель Екатеринбурга – музыкант, то есть он работает музыкантом либо он окончил музыкальную школу или какое-то другое профильное учебное заведение, конечно, дает о себе знать.

Обычно мы готовим «Ночь музыки» за год. В этом году мы подготовили ее за 17 дней

– Расскажите про «Ночь музыки» в этом году. Ведь фестиваль несколько раз переносили. Как это – организовать фестиваль, когда ограничения и ничего нельзя?

– В какой-то момент нам стало совсем страшно, если говорить про организаторов «Ночи музыки». Мы сначала не понимали, что делать и начинали бросаться в крайности. То планировали онлайн-фестиваль Ural Music Night, потом решили делать онлайн из разных точек мира. Потом нам как-то удалось взять себя в руки и не влезать в эту историю с онлайном.

Мы поняли, что надо остановиться, выдохнуть. Ural Music Night – фестиваль не про музыку, он в большей степени про общение людей, про то, что ты идешь по улице, свободный, с хорошим настроением, встречаешь каких-то своих друзей или даже встречаешь друзей из другого города, спрашиваешь: «Что ты тут делаешь?» и получаешь в ответ: «Приехал на Ночь музыки тусоваться». Фестиваль – это именно атмосфера, которую люди создают, сами гости, а музыка – она является в большей степени предлогом.

– Как вам удалось организовать большой музыкальный openair в короткие сроки?

– Это была очень сюрреалистическая история. Обычно мы готовим «Ночь музыки» за год. В этом году мы могли планировать только на неделю вперед. То есть мы понимаем, что через неделю «Ночи музыки» не будет. Мы находились в постоянной панике, но в очень сконцентрированном состоянии, потому что, возможно, прямо сейчас нужно будет сделать все. В этом году мы подготовили фестиваль за 17 дней. Это было странно, но время как будто растянулось в пространстве. Мы, конечно, были просто какой-то механической машиной по решению проблем, и мы очень рады, что все состоялось.

Для нас было принципиально важно провести фестиваль именно в этом году, нам хотелось показать, что все будет хорошо и «ночь пройдет». Это жизнеутверждающий слоган. Под этим лозунгом и прошел сам фестиваль. Смысл в том, что ночь пройдет как что-то темное, негативное, плохое, что все плохое пройдет, и взойдет солнце, и все будет хорошо, мы поймаем первые лучи солнца.

Многие выбирают Екатеринбург, потому что здесь интересная жизнь

– Какие у вас планы на будущее и как относитесь к ситуации с пандемией сейчас, после всего, через что вам пришлось пройти?

– Мы перестали расстраиваться и просто продолжаем работать, планировать, но всегда держим в голове, что все может отмениться в любой момент. Только это уже спокойно воспринимаем, без слез, истерик и держа себя в руках. Делай что должен, и будь что будет.

– Как вы думаете, к чему придет Екатеринбург после пандемии в музыкальном плане?

– Мне кажется, что сейчас надо сделать все, чтобы клубы не закрывались окончательно, как это произошло с «Домом Печати». Вот эта ночная, альтернативная жизнь, она позволяет, на мой взгляд, двигаться городам вперед. И люди ведь не просто так выбирают для жизни город. Многие выбрали Екатеринбург, потому что здесь есть концерты, клубная жизнь, много заведений культуры, потому что здесь интересно жить.

Если мы выйдем через некоторое время из пандемии и все будет закрыто, клубы перестанут существовать, концерты перестанут проводить, то Екатеринбург потеряет свое лицо, потеряет себя и потеряет свою аудиторию, которая сюда приезжает или переезжает.

© Интернет-журнал «Global City» Светлана Цыганова