– В последние годы интерес к музеям значительно возрос, в крупные музеи люди выстраиваются в очереди. С чем вы это связываете?

– Я думаю, мы несколько преувеличиваем, говоря о том, что очереди появились лишь в последнее время. Они были всегда, это свойственно нашей культуре. Можно вспомнить очереди в Пушкинский музей еще в 60-е годы, да и очереди в Эрмитаж всегда существовали. Но конечно же в последнее время интерес к культуре растет. Это характерно и для России, и для всего мира. У нас увеличивается посещаемость и театров, и музеев, и других учреждений культуры. Этот факт приятный и дающий надежду думать, что те, кто работает в культуре, к этому причастны.

– Но что именно стало привлекать публику?

– Во-первых, людям нравится культурный досуг. Они заинтересованы в том, чтобы узнавать новое, увидеть хорошие фильмы и спектакли. Эта внутренняя мотивация посетителей распространяется больше и больше. Второй фактор — это то, что качество культурного продукта безусловно растет. Мы видим это как пользователи, видим как профессионалы. Выставки становятся интереснее, эффектнее, спектакли становятся более захватывающими.

– То есть они больше ориентируются на вкусы аудитории?

– Это хитрый вопрос о том, насколько искусство должно ориентироваться на зрителя. Да, конечно, мы должны изучать вкусы и потребности аудитории, но, формулируя выставочную политику, мы не должны руководствоваться лишь спросом, а должны показывать, что у нас есть то, что может оказаться аудитории привлекательным и интересным, а применение экспертных знаний позволяет нам создавать такие интересные вещи. Но главное — это, конечно, художники, ведь все профессионалы культурной сферы зависят именно от работы самих творцов.

– Понятно, что Третьяковская галерея может представить посетителю топовые картины выдающихся художников. А как быть региональным музеям ИЗО? Что делать, чтобы и к ним выстраивались очереди?

– Мы не умеем ценить то, что имеем. Еще с советских времен многие региональные музеи имеют великолепные коллекции. Я была в вашем художественном музее (ЕМИИ, – прим. ред.), там такая замечательная коллекция! И авангард, и традиционная живопись, и экспонаты, подаренные Эрмитажем… То, что имеет этот музей как базу — это потрясающе. Региональным музеям нужно прибегать к современным инструментам – маркетингу, продвижению, пиару. По большому счету все сводится к работе с посетителями. Люди должны хотеть вернуться. Я желаю всем коллегам найти своего посетителя, посмотреть на него внимательно и окружить его любовью и заботой. Тогда он обязательно вернется.

– Кстати, о нашем музее. Не так давно в ЕМИИ был ажиотаж на выставке, где была представлена работа Петрова-Водкина «Купание красного коня». Ее привезли из Третьяковки, и я знаю, что это было непросто: дорого, рискованно, сложно с точки зрения транспортировки. Зачем это ЕМИИ, понятно. А зачем эти «гастроли» Третьяковке?

– На этой выставке сработала сила бренда, но я надеюсь, что ажиотаж вокруг одной картины позволил екатеринбуржцам увидеть шедевры из собственной коллекции. Третьяковская галерея активно работает с региональными музеями, здесь нет отношений как между старшим и младшим братом, ни в коем случае. Эти отношения партнерские, и Екатеринбургский музей ИЗО также дает свои экспонаты на выставки. Это всегда интересный и взаимовыгодный обмен, и я всегда за то, чтобы этот обмен между российскими музеями развивался.

– Какие ресурсы или, может, статус должен иметь музей, чтобы заполучить шедевр Третьяковки на свою выставку?

– Наша галерея делает от четырех до семи региональных выставок в год. Мы делаем это не на государственные субсидии, а на средства партнеров или региона. Важны климатические условия и условия безопасности. Решение о выдаче картины принимает главный хранитель, и оно основывается всегда на доверии, сохранность и бережные условия — главная мотивация. А еще важно вовремя планировать выставочную деятельность, так как на шедевры всегда может быть очередь.

– О безопасности. Считаете ли вы, что сегодня музеи недостаточно защищены? Что необходимо сделать, чтобы сохранить музейное наследие, не подвергая его такому риску, которому была подвержена картина Куинджи?

– Конечно, в любой области работы есть недостаточность. Спросите руководителя любого музейного направления, достаточно ли оно обеспечено ресурсами и людьми, и он ответит «нет». Это нормально. У нас есть обязательства, которые мы должны выполнять. Как руководитель я не могу не признать нашей вины за случившееся. В то же время, говоря о ситуации целиком, нужно отметить, что это было хорошо спланированное преступление (обвиняемому в краже картины Архипа Куинджи «Ай Петри. Крым» грозило до 15 лет заключения, – прим. ред.), и самое главное, что картина не пострадала и скоро вернется домой в Русский музей. Мы, музейщики, стоим перед серьезным ценностным испытанием: осознать отношение профессионального сообщества к посетителю. Мы в посетителе видим друга, с которым можно поговорить об искусстве? Или мы видим в нем потенциального преступника, вредителя и нарушителя порядка? Да, это серьезное испытание. И я надеюсь, нам удастся найти баланс между обязанностью сохранять и необходимостью быть открытыми. В данный момент мы бросили все ресурсы на обеспечение безопасности и перестраивание наших систем и оборудования. И все же я призываю коллег не ополчаться на посетителей, не создавать преград для новой публики в музее.

– А как в целом вы относитесь к тому, что в музейную культуру проникает культура современная. Мы сегодня делаем селфи на фоне «Черного квадрата», можем пить кофе в паре метров от подлинника Дали. Это очень плохо?

– Я хорошо отношусь к кофе, искусству и селфи (смеется). В Третьяковской галерее установлены правила: нельзя есть и пить внутри зала, это объективные вещи, потому что не так опасна еда, как опасны насекомые, которые могут в музее появиться. Нельзя ставить под угрозу национальное достояние. Понятно, что сейчас в музей ходит большое количество людей, которые раньше этого не делали, они применяют известную им модель поведения — поведения в торговом центре или ресторане. И если у галереи есть возможность выставлять произведения искусства, чаще всего современного, которое не подвержено вероятности заражения или повреждения, работы из пластика или металла, например, то почему бы не выпить кофе в соседнем или этом же зале? Паблик-арт вообще можно хоть в метро поставить. Но это не о коллекции Третьяковской галереи, конечно, мы очень ее бережем. Хотя, стоит заметить, что правила использования палок для селфи или разрешения на напитки в зале определяет само учреждение. И здесь нет абсолютно ничего плохого.

– Как вы думаете, есть ли смысл вести школьников в музей целым классом? Это распространенная практика, но эффективная ли?

– Многое зависит от учителя. У Третьяковской галереи есть программы, разработанные для школьников, мы участвуем в олимпиадной программе, у нас есть методические материалы для учителей — все то, что сейчас входит в школьную программу по МХК. Мы поддерживаем связи с преподавателями, в галерее есть бесплатные программы для школьных групп, и если учитель хочет прийти с классом, ему нужно лишь оформить онлайн-заявку и подготовиться, в этом ему мы всегда помогаем. Все, кто интересуется историей искусств, получает необходимые материалы и знания.

– Большой спрос среди московских школ?

– Да, со многими мы работаем уже долгое время.

– Как лично вы считаете, в каком возрасте лучше впервые привести ребенка в музей?

– Моя дочь впервые побывала в музее, когда ей была всего неделя, это было вынужденное посещение (смеется). В одном советском издании я прочитала о том, что единственный фактор, который влияет на то, ходит ли взрослый человек в музей, заключается в том, водили ли его в музей родители. Если ребенок бывал в музее, то неважно, сколько он будет зарабатывать и какое получит образование, он все равно будет ходить. А если родители его не водили, то даже образование не приведет его туда. В современной статистике таких данных нет, но мне, как маме, это кажется интуитивно правильным.

– А как мотивировать ребенка?

– Я за то, чтобы люди ходили в музей с детьми. От этого зависит и качество досуга родителей. В Третьяковской галерее есть программа «Семейные выходные», где родителям выдают брошюрки, в которых рассказывается, как поговорить об искусстве на языке ребенка, есть аудиогиды, озвученные детьми. У маленьких посетителей это вызывает восторг и ощущение, что он тоже так может – говорить об искусстве и обсуждать увиденное. Помочь родителям в подготовке должен музей, но и родителю нужно подготовиться. Прочитать, выбрать то, что стоит показать именно этому ребенку. Одному подойдет часовая экскурсия, другому же стоит посмотреть только одну картину. Родителю здесь нужно сдержаться от желания посмотреть все, показать ребенку произведение, а потом обсудить его в музейном буфете за чаем с булочкой. 

© Интернет-журнал «Global City» Светлана Чащухина