Алиса Прудникова: «Современное искусство – для людей, готовых к внутренней динамике»

ЕКАТЕРИНБУРГ, 8 июля, Global City. Современное искусство для Екатеринбурга – одна из неотъемлемых составляющих его прогресса. За годы работы в городе Уральского филиала ГЦСИ оно стало для горожан неизбежностью, достигнутой путем долгих диалогов о сути художественных форм и значимости их существования для гармоничного восприятия мира.

Директор филиала ГЦСИ в Екатеринбурге Алиса Прудникова рассказала Global City, какую важную миссию выполняют современные художники, почему Екатеринбург можно назвать «удачным стечением обстоятельств» и для чего так важно грамотно использовать культурный капитал.

– Филиалы Государственного центра современного искусства есть в шести городах России. Среди них – Екатеринбург. Чем было обусловлено появление Уральского филиала?

– Все филиалы инициировались в 90-е годы. Очень важно, что они появились благодаря некой внутренней воле, органично вырастая из ситуаций на местах, хоть это и государственная институция. Где были какие-то интересные кураторы, инициативы, где была активная художественная среда, там современному искусству давалась столь необходимая стасусная основа. Этот этап был очень важным, ведь до 1991 года был только Союз художников, официальные музеи и все. Все формы активизма, альтернативного самовыражения существовали только в рамках маргинальных практик. Соответственно в 90-е годы, когда хлынул этот дикий поток новой информации, появилась закономерная потребность в появлении институций искусства, которые могли бы как-то систематизировать существование альтернативных художественных форм. И в 92 году в Москве была создана наша организация, которая стала серьезной базой и мощнейшим ресурсом для развития современных художников, для региональной ситуации ставшая просто революционной. Посредством ГЦСИ можно было взаимодействовать с большим миром – главными музеями, кураторами, другими художниками и галереями. В Екатеринбурге филиал Государственного центра современного искусства появился в 99 году по инициативе таких кураторов как Наиля Аллахвердиева и Арсений Сергеев, которые выполняли по-настоящему пионерскую работу.

– Можно ли сказать, что появление ГЦСИ в Екатеринбурге было обосновано не только показателями зрелости города, но серьезной творческой средой?

– Это так и есть! Город всегда был очень продвинутым. Театр, танец, художественный акционизм позволяли в 90-е быть «впереди планеты всей». Очень важно, что Екатеринбург – университетский интеллектуальный город, и в этом плане культурная среда очень питательная. До недавнего времени, например, ГЦСИ долго существовал как монопольная организация, а потом начали появляться частные галереи, фонды, например, Культурный транзит, самостоятельные объединения художников. У нас теперь есть Академия современного искусства, город активно поддерживает фестиваль «Стенограффия». Вот это настоящее разнообразие, таких инициатив должно быть еще больше. И вообще культурная среда – это тот самый показатель качества жизни, за который города друг с другом соревнуются, позволяющий людям не уезжать из города, а чувствовать, что они находятся в центре жизни, что есть динамика, есть развитие. Екатеринбург – счастливое стечение обстоятельств, дающих возможность все время развиваться и продуцировать что-то новое.

– Сегодня как бы Вы охарактеризовали екатеринбургского зрителя, интерсующегося современным искусством?

– В связи с тем, что современное искусство очень отзывчиво к текущей реальности, оно, конечно, удовлетворяет запросы молодого ума, гибкого, ищущего, желающего изменяться. И, если мы говорим о выставках ГЦСИ, то на них в основном приходит молодежь. Если же говорить общими словами, мне кажется, в целом современным искусством интересуются люди, готовые к внутренней динамике. Все равно, когда ты приходишь на выставку современного искусства, то не идешь за прекрасным. Сфера прекрасного осталась за дизайном. Искусство же проблематизирует действительность. Она может быть в разных формах выражена, но всегда вызывает впечатление, какие-то эмоции, возможно, раздражение или восхищение, никогда не оставляет равнодушным и всегда меняет взгляд на привычные вещи.

– А восприятие современного искусства в Екатеринбурге более чем за десять лет изменилось?

– Я вообще считаю, что самое главное достижение нашей деятельности – это создание стабильного интереса к сфере искусства. Инструмент, которым мы активно пользуемся – это непрерывный образовательный процесс, начиная от небольших семинаров или обсуждений выставок до интеллектуальной платформы Уральской индустриальной биеннлае. Сегодня отношения зрителя с искусством перестают носить характер поверхностного знакомства, как это было в начале 2000-х, и нужно было постоянно как будто оправдываться: «Современное искусство важно, оно нужно». Сейчас мы преодолели этот этап притирки и начинаем разговор больше о сути. Когда в 2010 году проходила первая Уральская индустриальная биеннале, мы говорили о том, что это за проект и зачем он нам нужен. А в 2012 году главный предмет обсуждений заключался в том, что мы хотим от биеннале и какой она должна быть. И это, мне кажется, суперважный показатель того, что современное искусство стало неизбежностью.

– В чем особенность современного искусства в плане восприятия? Чем оно отличается от «несовременного».

– Главный критерий выставки современного искусства – возможность воздействия на зрителя как эмоционально, так и интеллектуально. Это неправильное противопоставление, в каждый момент истории создается искусство, и время уже расставляет по местам, что попадает в историю искусства, а что нет. Современное искусство в сегодняшнем понимании включено в актуальную повестку дня, что совсем не значит невозможности работы с традиционными жанрами.

– То есть главная черта современного искусства – это концептуальность?

– Даже не концептуальность, а проблемность и специфическая форма и интерпретация. Например, на Венецианской биеннале российский павильон был представлен художником Вадимом Захаровым, создавшим проект, который назывался «Даная». Мне это показалось прекрасной метафорой, достаточно сложной: художник через свою призму продемонстрировал современную жизнь, культуру современного потребления и актуальность мифа о Данае в сегодняшнем дне нынешней России. Каждый со своим бэкграундом в этот павильон приходит, у иностранца, слышавшего о России по сводкам новостей, своя интерпретация, жители России на этот объект смотрят под другим углом. Современное искусство очень многомерно.

– Москва в последнее время переживает бум арт-образования, открывается огромное количество курсов, семинаров, воркшопов, интенсивов по фотографии, гончарному делу, интерьерному дизайну. Специалисты заговорили о появлении нового тренда. Можно ли то же самое сказать о Екатеринбурге? О чем может свидетельствовать эта тенденция?

– Скорее это необходимый ответ на сегодняшнюю ситуацию. Афиша событий и в Москве, и в нашем городе всегда оставляет пространство для выбора. Столица России меняется на глазах, появился новый формат отдыха и культурного события. От зрителя требуется не просто пассивное потребление, зритель вступает в диалог с художником. Людям стало не хватать вокабуляра, образования, чтобы адекватно оценивать все, что им дают. Конечно, когда такое большое культурное предложение, то ты несомненно должен работать над собой. Появилась внутренняя потребность разобраться в художественных процессах, которые вокруг нас. И это объясняет появление бума на арт-образование, ставшего частью lifestyle в Москве.

У нас это все не в таком бурном режиме существует, но тем не менее, я могу сказать, что, например, ГЦСИ в 2005 году запустил образовательную программу по современному искусству «Приоткрытые понедельники», которая идет многие-многие годы. Она абсолютно для всех, и действительно в такой геометрической прогрессии увеличивается количество людей, заинтересованных в ней. Если раньше это были просто студенты, которые посещали «Приоткрытые понедельники» как дополнительные лекции к их образовательной программе, то теперь на занятиях присутствуют люди, просто зашедшие с улицы, которым интересно и важно разбираться в современном искусстве.

– Если говорить о креативном классе в Екатеринбурге, о людях, создающих что-то новое, кто это в основном? И насколько многочисленны его ряды?

– Это люди вокруг нас. Это замечательные молодые активисты, которые заканчивают университеты, хотят что-то делать и понимают, что могут выстроить свою жизнь в системе координат, связанной с творческой индустрией. Их много, и в них возникает потребность все больше и больше, потому что меняется система ценностей. У людей есть потребность в новых смыслах.

– Несколько лет подряд ГЦСИ представлял на «Иннопроме» свои стенды. В этом году вы в числе участников?

– Нет, в этом году мы делаем перерыв и участвуем только мной в качестве спикера на нескольких круглых столах. Хочется немного поменять вектор нашего присутствия на выставке инноваций, в связи с этим мы готовим новый проект, связанный со следующим «Иннопромом», требующий долгой подготовки.
В этот раз один из круглых столов будет посвящен символам города, и мне бы хотелось поговорить о судьбе телебашни, которая стоит недостроем годами, хотя могла бы стать одним из символов Екатеринбурга. Мне очень нравится, что этот объект провоцирует художников на творческие поиски, и очень бы хотелось, чтобы возрождение этой башни дало толчок к появлению целой мифологии, как это произошло, к примеру, с памятником клавиатуре. Если помните, ведь сначала на берегу Исети в 2005 году появилась клавиатура, как первая в городе лэнд-арт скульптура, а потом уже она повлияла на символическую переинтерпретацию всего окружающего пространства, и городскую реку, к примеру, на интернет-форумах стали называть как «I-сеть». И это очень важно, потому что город – это прежде всего истории о нем.

© Интернет-журнал «Global City» Надежда Плотникова